В последнее время кое-где в тёмных уголках Земли разыгрываются один за другим фарсы почитания конфуцианства, и, пожалуй, грубейший из них — это фарс почитания Конфуция и борьбы против законников, представленный на московских подмостках под режиссурой новых царей — главарей советских ревизионистов. Эта комедия советских ревизионистов позволяет ещё лучше разглядеть звериное обличье социал-империализма.
В последние годы группа лакеев-литераторов, подобранных кликой советских ревизионистов-ренегатов, с шумом и помпой устраивает одно за другим сбориша, сочиняет пространные статьи, выпускает объёмистые монографии, поднимая одну за другой волны почитания Конфуция и борьбы против законников и крича всё громче, всё воинственнее. Они до омерзения ретиво восхваляют Конфуция как «великого учителя Китая», «тонкого и умного политика», «вызывающего уважение» «государственного деятеля», утверждая, что в конфуцианстве будто есть «то, что делало китайцев китайцами, а китайскую цивилизацию с её неповторимой спецификой — цивилизацией именно китайской» и т.д. и т.п. В хоре панегириков Конфуцию новые цари — главари советских ревизионистов взяли такую высокую ноту, что перещеголяли китайских реакционеров всех времен. Они поистине модные «апостолы», достойные своего «модного мудреца».
Люди не преминут спросить, почему это они так сильно заинтересовались жившим более двух тысяч лет тому назад Конфуцием и вдруг пали ниц перед ним? Отвечая на подобные вопросы, Лу Синь в своё время метко отметил: «Теперь, говорят, опять появились чужеземцы, которые воздают почести старой китайской культуре. Где там искренне почитают — попросту играют на ней!».
Почитанием Конфуция и борьбой против законников советские ревизионисты преследуют, в конечном счёте, антикитайские цели. Главное зло почитания чужеземными империалистами Конфуция заключается в борьбе против Китая, иными словами, в стремлении поработить Китай. Лу Синь говорил: «Я думаю, что, если чужеземцы поработят Китай… Конфуций будет обожествляться ещё более».
Ленин, разоблачая попытки империалистов разделить Китай, указал: «На Китай эта буржуазия смотрит как на кусок добычи». Вот уже много лет как все империалистические хищники зарятся на этот «кусок добычи», теперь же совревизионистские социал-империалисты более, чем кто-либо, хотят проглотить его целиком. Но кусок этот оказался настолько твёрд, что в течение многих лет никому не удалось запустить в него зубы. Тем не менее, новые цари — главари советских ревизионистов не расстаются с мыслью поработить Китай. Много уж лет они, с одной стороны, сосредоточивают войска на границе с Китаем, создавая военную угрозу, и, с другой, развёртывают тактику поисков себе агентов для подрыва Китая изнутри, возлагая надежду на таких ренегатов и предателей, как Лю Шао-ци и Линь Бяо. И почитание Конфуция советские ревизионисты предприняли именно в интересах этой своей антикитайской тактики.
Конфуций был реакционным мыслителем, ревностным защитником рабовладельческого строя. Он жил в конце периода Чуньцю, когда совершался переход от рабовладельческого строя к феодализму. Однако Конфуций, «живя в нынешнем мире, поставил себе целью восстановить древний путь», и всё, что он сказал и сделал за всю свою жизнь, диаметрально противоположно направлению, в котором шло историческое развитие его эпохи. Учение Конфуция — это идеология пришедшего в упадок класса рабовладельцев, реакционная система взглядов и идей, направленных против прогресса и революции и проповедующих движение вспять, возврат к древности. Историей доказано, что среди реакционеров — радетелей регресса и реставрации нет таких, которые не взывали бы к призраку Конфуция, как к идеологическому оружию для осуществления контрреволюционной реставрации. Все реакционеры и заправилы оппортунизма внутри партии были почитателями Конфуция. Лю Шао-ци и Линь Бяо — охвостье Конфуция. То, что они хотели реставрировать в Китае капитализм, повернуть колесо истории вспять, и предопределило неизбежность как возвеличения ими Конфуция, этого патриарха контрреволюционной реставрации, так и их стремления броситься в объятия империализма и социал-империализма в поисках опоры. Поклонение Конфуцию предпринято новыми царями — главарями советских ревизионистов именно с преступной целью оказать поддержку таким последователям Конфуция, как Лю Шао-ци и Линь Бяо, и вовсю подготавливать контрреволюционное общественное мнение, с тем, чтобы подорвать диктатуру пролетариата в Китае, реставрировать в нём капитализм и превратить его в колонию совревизионистского социал-империализма. Вот та грязная подоплека, прикрываемая кулисами мерзкого фарса почитания Конфуция, разыгрываемого советскими ревизионистами.
Ещё в начале
Когда Великая пролетарская культурная революция в нашей стране находилась на подъёме, клика советских ревизионистов-ренегатов, скорбя о провале Лю Шао-ци, устроила траурное песнопение. Брежнев в связи с этим громогласно заявил, что выражает «своё глубокое сочувствие», другой главарь истерически завопил о том, что, мол, «рано или поздно здоровые силы» Китая «ещё скажут свое решающее слово», тем самым они во всеуслышание объявили, что будут по-прежнему заниматься подрывом диктатуры пролетариата в нашей стране. Таким образом были высказаны сокровенные помыслы антипартийной группировки Линь Бяо об узурпации партийного руководства и государственной власти и о реставрации капитализма в нашей стране. Только смолкли голоса главарей советских ревизионистов, как их лакеи-литераторы раскричались о том, что «конфуцианцы стояли за создание гуманной системы правления», за «право свергнуть деспотического правителя, который перестал исполнять свои отцовские обязанности». Всё это высказывалось с тем, чтобы Линь Бяо по указке своего хозяина — советского ревизионизма занялся подрывной деятельностью изнутри, дабы осуществилась бредовая мечта советских ревизионистов о порабощении Китая. Как говорится, сердца, бьющиеся в унисон, подают весть друг другу. Линь Бяо, этот «сверхшпион», в важный момент победоносного развертывания Великой пролетарской культурной революции, на все лады превознося Конфуция, втайне планировал контрреволюционный переворот. В своих пресловутых «Тезисах об «объекте 571»» — плане контрреволюционного вооружённого переворота он признаётся, что намерен пристроиться к советскому ревизионизму, найти в нём «защитный зонт» и уверен в том, что его контрреволюционный «акт встретит поддержку Советского Союза». Советский ревизионизм и Линь Бяо: один мечтал о порабощении Китая, другой — о реставрации, первый хотел быть гегемоном, последний — императором-марионеткой, так они вдвоем, пав на колени и воскуривая фимиам перед призраком Конфуция, исполнили дуэт клоунов, координирующих действия извне с действиями изнутри.
Вызывая призрак Конфуция в поддержку его приверженца Линь Бяо, клика советских ревизионистов-ренегатов всего лишь повторила избитый приём старых царей в агрессии против Китая. В новейшей истории империализм в целях агрессии против Китая, порабощения китайского народа, взращивания сил китайской реакции всегда прибегал к учению Конфуция и Мэн-цзы, проповедовал почитание Конфуция и возврат к древности. Как об этом сказал Лу Синь: «Хотят, чтобы китайцы всегда служили хозяевам в качестве слуг и прозябали в недоле, в вечной недоле». Этот номер проделывали все империалистические державы, не был исключением и старый царизм. После Синьхайской революции (1911 г.), когда Юань Ши-кай вовсю насаждал культ Конфуция в целях реставрации монархии, один агент старого царя, подвизавшийся в области культуры, рьяно трубил о «конфуцианстве», утверждая, что оно-де составляет «уникальную основу Китая», что с его отменой Китай «утратит свою культуру» и «никогда не достигнет прогресса». Он проповедовал, что судьба Китая связана с «восстановлением древних начал», таким образом выступая трубадуром реставрации Юань Ши-каем монархического режима и ища морального оружия для контрреволюционного дела агрессии старого царя против Китая. Сегодня, следуя по пятам за своими предшественниками, новые цари — главари советских ревизионистов утверждают, что, мол, «конфуцианство оказало кардинальное влияние на формирование всех специфических особенностей китайской цивилизации, на создание в Китае уникальной системы ценностей», и клеветнически обвиняют нынешнее движение за критику Конфуция в нашей стране в «отрицании культурных традиций», навязчиво предлагая свой чёрный товар — «рациональность почитания древности». Вот уж действительно две династии нанизаны на одну чёрную нить. Однако же, повторив номер старых царей, новые цари — главари советских ревизионистов так и не спасли Лю Шао-ци и Линь Бяо от предназначенного им судьбой полного краха. И сами они, как и их предшественники, не избегут сурового приговора истории.
Клика советских ревизионистов-ренегатов, поддерживавшая последователя Конфуция Линь Бяо в реставрации капитализма в Китае, считала и считает диктатуру пролетариата в нашей стране бельмом на глазу.
Подняв истрёпанное знамя «гуманизма», она сделала его реакционным идеологическим оружием в атаке на диктатуру пролетариата. Как известно, в Советском Союзе, находящемся под господством клики ревизионистов-ренегатов, «теория человечности» и «гуманизм» буржуазии и помещичьего класса, служащие интересам реставрации капитализма, распространяются с катастрофической силой. Сами эти ревизионисты-ренегаты называют себя «достойными преемниками великой гуманистической традиции человечества». Вот уже несколько лет как эти преемники «гуманизма» с целью порабощения Китая откопали из могилы умершего более двух тысяч лет тому назад Конфуция так называемую «гуманистическую традицию» и, вне себя от восторга, носятся с ней как с бесценным сокровищем. Они подмалёвывают учение Конфуция о «гуманности» красками «братства», «любви к человеку», «гуманизма», утверждая, что, мол, «конечной и высшей целью управления и Конфуций и Мэн-цзы провозглашали интересы народа». Они твердят, будто учение Конфуция об управлении государством настаивает на том, что правитель обязан «заботиться о народе» и «управлять им не с помощью силы… а при помощи добродетели». Они поносят школу законников как «антигуманную» «идеологию деспотии», проклинают Цинь Ши-хуана как «жесточайшего деспота во всемирной истории», бешено нападают на диктатуру пролетариата в нашей стране, называя её «диктаторством», «деспотией», «тиранией», «тоталитаризмом». Вот уж действительно бешеные вопли настоящих предателей пролетариата!
Марксизм считает, что государственная машина, как орган классового господства, «является орудием подавления одного класса другим. По отношению к враждебным классам она является орудием подавления, насилием, а не чем-то «доброжелательным»». История знает насилие революционных классов и насилие реакционных классов, а следовательно, как указывает Ленин, «говорить о «насилии» вообще, без разбора условий, отличающих реакционное от революционного насилия, значит быть мещанином, отрекающимся от революции, или это значит просто обманывать себя и других софистикой». Говоря о диктатуре и насилии, мы должны всегда помнить основной факт в истории — деление общества на классы.
Конфуций был ревностным апологетом диктатуры класса рабовладельцев. Проповедовавшиеся им «гуманность», «добродетельное управление» и другие принципы управления государством — это основы гнёта, основы подавления рабовладельческой аристократией рабов. «Гуманность» («жэнь») Конфуция оберегала установленную порядком династии Чжоу иерархическую систему, свойственную рабовладельческому строю. У Конфуция много изречений, растолковывающих «гуманность», основное из них — «владеть собой и восстановить порядок — это и есть гуманность». В рабовладельческом обществе рабовладельцы рабов людьми не считали. «Наказания не касаются сановника, а этикет (ли) не относится к простолюдину». В отношении рабов «этикет» («ли») не соблюдался, не соблюдалась и «гуманность» («жэнь»). Реакционная классовость конфуцианской «гуманности» бьёт в глаза. Как свидетельствует летопись «Цзочжуань», в связи с тем, что реакционная рабовладельческая аристократия подавила восстание рабов и учинила беспощадную их резню, Конфуций воскликнул: «Прекрасно!», заявив, что бунты рабов надо «исправлять со всей строгостью». Для того чтобы подавить силу нового, нарождавшегося тогда класса помещиков, Конфуций казнил реформатора Шаочжэн Мао, обвинив его в «смуте против правительства». Где же тут «гуманизм» у Конфуция! Где же тут «любовь ко всем»! Эти жестокие факты сорвали с него маску «гуманности, справедливости, законности и добродетели», а вместе с ней и тогу «гуманиста», в которую его нарядили советские ревизионисты. Цинь Ши-хуан был выдающимся политическим деятелем нарождавшегося класса феодалов-помещиков. Руководствуясь тенденцией исторического развития, он был против учения Конфуция и Мэн-цзы и осуществил на практике учение школы законников. Посредством войны он объединил Китай, упразднил оставшуюся от рабовладельческого строя ленную систему и установил централизованную власть — диктатуру класса феодалов-помещиков, в основе которой лежала уездно-областная система. Опираясь на эту диктатуру, он подверг решительному насильственному подавлению реакционных конфуцианцев, пытавшихся реставрировать рабовладельческий строй. Это был революционный акт в защиту диктатуры нарождавшегося класса феодалов-помещиков. Тот факт, что сегодня советские ревизионисты обливают грязью революционную диктатуру и революционное насилие, осуществлённые Цинь Ши-хуаном, говорит лишь о том, что они оказались на одной скамье с охвостьем тогдашнего реакционного класса рабовладельцев.
В почитании Конфуция и борьбе против законников, провозглашении себя поклонником идеи Конфуция о «добродетельном управлении» клика советских ревизионистов-ренегатов обрела плохонький фиговый листок для прикрытия своей фашистской диктатуры. По словам Брежнева, сегодня «советское общество» уже является «реальным воплощением пролетарского социалистического гуманизма» и «демократия» там уже развилась в «демократию для всех». Как это, право, услаждает слух! На самом же деле Брежнев и ему подобные, так же как и Конфуций, — законченные лицемеры. Сегодня по всему Советскому Союзу разбросаны концлагери и «психиатрические больницы», бесчинствуют полицейские и сыщики. Советские люди, при малейшем неповиновении, подвергаются аресту, допросу, тюремному заключению и даже тайному убийству, нацменьшинства же тем более подвергаются всяческому национальному гнёту. Словом, Советский Союз под господством клики ревизионистов-ренегатов стал самой настоящей тюрьмой народов. Жестокое подавление трудящихся, апологетика и реабилитация ренегатов, троцкистов, контрреволюционеров и буржуазных элементов — вот что такое «гуманизм» в устах клики советских ревизионистов-ренегатов. Дело обстоит именно так, как проницательно указал Председатель Мао Цзэдун: «В нынешнем Советском Союзе осуществляется диктатура буржуазии, диктатура крупной буржуазии, диктатура немецко-фашистского типа, диктатура гитлеровского типа». Господа советские ревизионисты, позвольте спросить, какая в сущности разница между «гуманизмом», о котором вы говорите, и «добродетельным управлением» в устах Конфуция, которое фактически было диктатурой рабовладельческой аристократии? Разве не является полной копией «казни смутьян против правительства» у Конфуция ваша практика кровавой репрессии советских революционеров, которым вы приписываете преступление «клеветы» на советское государство и общественный порядок?
Что же касается того набора избитых выражений, как-то — «диктаторство», «тоталитаризм» и т.п., с которыми клика советских ревизионистов-ренегатов, пользуясь предлогом почитания Конфуция и поношения Цинь Ши-хуана, обрушивается на диктатуру пролетариата в нашей стране, то подобными выражениями давно уже прожужжали уши китайскому народу. Ещё в 1949 году, когда была провозглашена Китайская Народная Республика, американские империалисты, вроде Ачесона, уже ругали нас именно так. Да и все контрреволюционеры и ревизионисты прошлого поносили диктатуру пролетариата этим же набором клеветнических измышлений. Контрреволюционер палач Тьер в своё время проклинал Парижскую Коммуну как «тирана труда», крича, что надо «освободить Париж от угнетающих его отвратительных тиранов». И Каутский, этот подлый предатель пролетариата, клеветнически обвинял руководимое Лениным советское государство диктатуры пролетариата в «диктаторстве» и «произволе». Господа советские ревизионисты только и делают, что вторят всем этим контрреволюционерам и ревизионистам прошлого, а нового и полслова сказать не могут. Их крики лишь окончательно разоблачают, как низко они пали в своей измене учению о диктатуре пролетариата. Избитые выражения, которыми клика советских ревизионистов-ренегатов восхваляет Конфуция, поносит Цинь Ши-хуана и порочит диктатуру пролетариата в нашей стране, могут лишь, подобно «Белой книге» Ачесона, послужить китайскому народу в качестве замечательных негативных учебных материалов, помочь нам ещё яснее разглядеть, что цель обрушиваемых на нас советским ревизионизмом нападок заключается именно в том, чтобы поддерживать таких последователей Конфуция, как Лю Шао-ци и Линь Бяо, в подрыве диктатуры пролетариата в нашей стране, в реставрации в ней капитализма. Эти нападки также убеждают нас, что необходимо неуклонно укреплять диктатуру пролетариата, столь же насущную и необходимую для нас, как одежда и пища, чудодейственное средство самозащиты, без которого мы не можем обойтись ни одной минуты, — и укреплять её до тех пор, пока не будут окончательно ликвидированы иностранный империализм и внутренняя реакция.
Наша Великая пролетарская культурная революция — это великая политическая революция, которую ведёт пролетариат против буржуазии и всех других эксплуататорских классов, а также великая революция в области идеологии. Эта великая революция разгромила два буржуазных штаба, главарями которых были Лю Шао-ци и Линь Бяо, ещё более укрепила и усилила диктатуру пролетариата, что явилось тяжёлым ударом для советского ревизионизма, так как он потерпел ещё раз провал в попытках осуществить свои бредовые мечты о порабощении Китая. И вот клика советских ревизионистов-ренегатов с удесятерённым бешенством, с во сто крат возросшей ненавистью поднимает истерические крики против нашей Великой пролетарской культурной революции. Среди этого шума и гама особенно пронзителен визг порицания законников и поношения Цинь Ши-хуана.
Литераторы-лакеи советского ревизионизма клеветнически обвиняют законников в «тотальной ликвидации образования и культуры», проклинают Цинь Ши-хуана за его деяния, породившие столь «зловещее выражение: «книги — в огонь, учёных — в яму»», а затем переходят к злостным нападкам на Великую пролетарскую культурную революцию в нашей стране за её «разрыв» с так называемой «прогрессивной традицией» и утверждают, что в ходе этой революции «снова, как и во времена Цинь Ши-хуанди, почти все старые книги были уничтожены», одним словом, произошло «уничтожение культуры». Ратуя в защиту старых традиций, против революции, против прогресса, они состряпали абсурдную теорийку о том, что «поклонение древности не проступок». В оправдание Конфуция они договорились до того, что в «поклонении «древности»», мол, «нет ничего криминального». А законников они порицают за «разрыв с традицией», который якобы привел «к острому социальному кризису» и явился одной из причин падения Циньской династии.
Марксизм считает, что каждая определённая культура является порождением определённого политического и экономического строя и что она, в свою очередь, воздействует на политику и экономику породившего её общества. Из истории явствует, что выступление любого нарождающегося класса на арену всегда сопровождалось ожесточённой классовой борьбой в области идеологии, в ходе которой «все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены как старый хлам». И наоборот, все пришедшие в упадок реакционные классы всегда проповедовали «поклонение древности» и «возврат к древности», противопоставляя революционному течению старые традиции в защиту своего прогнившего дела. Ещё во времена Цинь Сяо-гуна более твердолобые из рабовладельческой аристократии распространялись о том, что «брать древнее за образец не преступление», протестовали против реформы Шан Яна, который осуждал реакционную идеологию и политические действия всей этой реакционной аристократии и конфуцианцев как «шесть злоупотреблений». После объединения Цинь Ши-хуаном Китая вся эта реакционная аристократия и конфуцианцы принялись открыто порочить современность, ссылаясь на древность, и таким образом нападали на новую централизованную власть. Тогда Цинь Ши-хуан в целях укрепления только что установленной диктатуры помещичьего класса и нанесения удара силам реставрации приказал «сжечь книги и закопать заживо конфуцианцев» и по-революционному подавил попытки приверженцев Конфуция и Мэн-цзы восстановить старый порядок. То была революция в области надстройки, нацеленная на подавление реставраторских сил рабовладельцев, осуществление в области идеологии и культуры диктатуры над реакционным классом. С тех пор как человеческое общество разделилось на противостоящие классы, никакой единой культуры не было, была лишь культура того или иного класса. Была культура класса эксплуататоров и культура трудового народа; была прогрессивная культура, представляющая нарождающиеся классы, и реакционная, разложившаяся культура, отражающая идеологию классов, пришедших в упадок. Эти два проявления культуры боролись между собой во все времена. «Нет разрушения, нет и созидания, нет затора, нет и течения, нет остановки, нет и движения». Каждый класс в истории восставал против какой-то одной культуры и защищал какую-то другую. Разница была лишь в характере культуры.
В наше время культура — либо пролетарская, либо феодальная, буржуазная и ревизионистская. В «Манифесте Коммунистической партии» давно уже торжественно объявлено, что коммунистическая революция «в ходе своего развития… самым решительным образом порвет с идеями, унаследованными от прошлого», а это значит, что в ходе революции надо ликвидировать феодальную, буржуазную и ревизионистскую культуру, установить и развивать совершенно новую, пролетарскую культуру. Но и к культурному наследию прошлого у нас должен быть аналитический марксистский подход. «Нужно отличать всю гниль, порождённую господствовавшим классом феодалов древности, от прекрасной древней народной культуры, то есть от того, чему были свойственны в большей или меньшей степени демократичность и революционность». И ни в коем случае нельзя воспринимать всё огульно. Великая пролетарская культурная революция в Китае подвергла критике пагубное влияние феодализма, капитализма и ревизионизма в области идеологии, развернула широкое массовое движение за ликвидацию старой идеологии, старой культуры, старых обычаев и нравов и утверждение новой идеологии, новой культуры, новых обычаев и нравов, в результате чего произошли и происходят колоссальные перемены в идеологическом и культурном облике всей страны. Пролетариат взял на себя руководство в области надстройки; рабочие, крестьяне и солдаты стали настоящими хозяевами во всех отраслях науки и культуры. Героические образы рабочих, крестьян и солдат заняли главные позиции в литературе и искусстве, революционные образцовые спектакли завоевали себе небывалую популярность. Под руководством рабочего класса учебные заведения становятся базой для воспитания смены в деле пролетарской революции. Широкие массы революционной интеллигенции, стремясь к смычке с рабочими, крестьянами и солдатами, стали на славный путь «7 мая». Растет многочисленная армия пролетарской интеллигенции. Все духовные богатства человечества создаются трудовым народом — рабочими и крестьянами, но на протяжении тысячелетий они монополизировались меньшинством — духовной аристократией эксплуататорских классов. Таким образом история была поставлена с головы на ноги, а огромная победа Великой пролетарской культурной революции перевернула её обратно. Это поистине грандиознейшее дело, которое никогда ещё не совершалось никем из наших предшественников, и его единодушно приветствуют все революционные народы мира. Но клика советских ревизионистов-ренегатов, стоя на реакционной позиции эксплуататорских классов, испускает вопли отчаяния и тем самым с головой выдаёт себя как твердолобого защитника старой идеологии, старой культуры, старых обычаев и нравов эксплуататорских классов.
Что же в конце концов представляет из себя «культура», которую клика советских ревизионистов-ренегатов лелеет, как предмет культа? В своей преступной деятельности, направленной на всестороннюю реставрацию капитализма, советские ревизионисты с самого начала избрали культурное поприще в качестве главного рассадника контрреволюционного общественного мнения. Они ежедневно, ежечасно внедряют в сознание народа реакционные буржуазные идеи, распространяют насквозь прогнившую культуру и образ жизни западной буржуазии. В нынешнем Советском Союзе, где господствует клика ревизионистов-ренегатов, царит сплошной винегрет в идеологической области, тут есть все: от панславизма старых царей до социал-империализма новых царей, от прогнившей доктрины Конфуция и Мэн-цзы до модной «западной культуры», от религиозного фанатизма до порнографии и гангстеризма. Словом, все дозволено, кроме настоящего марксизма-ленинизма, революционной идеологии пролетариата. В Советском Союзе реакционные литераторы всех мастей в почёте у новых царей, их награждают всевозможными венками, а смеющие «восстать против верхов и поднять бунт» советские трудящиеся, включая революционную интеллигенцию, — ослушники новых царей, их подвергают надзору, тюремному заключению, ссылке и даже убивают. Словом, клика советских ревизионистов-ренегатов разлагает и отравляет душу советского народа гнилой, упадочнической, реакционной идеологией и культурой эксплуататорских классов, оголтело реставрируя капитализм в области идеологии и осуществляя фашистскую диктатуру в отношении пролетариата.
Клика советских ревизионистов-ренегатов, реставрировав во всех отношениях реакционную идеологию и культуру империализма у себя в стране, ещё пытается, в целях порабощения Китая, навязать весь этот хлам и нам, с тем чтобы сколотить реакционный блок со старой китайской культурой. Председатель Мао Цзэдун говорит: «Империалистическая культура и полуфеодальная культура — это два очень дружных брата; они составляют реакционный блок в области культуры и борются против новой культуры Китая». В обстановке, когда Великая пролетарская культурная революция завоевала великую победу, советский ревизионизм и Линь Бяо, вторя друг другу, обрушились со злобными нападками на неё. Проклиная появившиеся в этой революции новые, социалистические вещи и явления, они стали упорно вызывать дух уже ликвидированной старой идеологии и культуры, опасаясь, как бы эти последние не исчезли безвозвратно. Их преступная цель заключается именно в том, чтобы всеми силами отстаивать всё реакционное, восстановить весь феодальный, буржуазный и ревизионистский хлам и, используя старую, реакционную идеологию как оружие для наступления на пролетариат, пробить брешь в области идеологии и культуры, открыв тем самым путь для реставрации в Китае капитализма и превращения его в колонию новых царей — главарей советских ревизионистов. Великая пролетарская культурная революция и углубленная критика Линь Бяо и Конфуция — это революция в области идеологии, направленная на исчерпывающую критику феодальной, буржуазной и ревизионистской идеологии. По мере углубления этой революции и умножения её успехов всё меньше становится шансов у советских ревизионистов на реставрацию капитализма в Китае. Как же может Великая пролетарская культурная революция и движение за критику Линь Бяо и Конфуция в Китае не вызвать вопля отчаяния у новых царей?!
Бешеные нападки клики советских ревизионистов-ренегатов на нашу Великую пролетарскую культурную революцию окончательно разоблачили новых царей в том, что они страдают «боязнью революции». Они боятся, что огромное влияние этой революции побудит пролетарских революционеров и широкие массы революционного народа в их стране подняться на бунт против них, бунт, угрожающий ниспровергнуть их с их шаткого трона. То, что клика советских ревизионистов-ренегатов, подняв истрёпанное знамя почитания Конфуция и борьбы против законников, извергает полные ненависти и страха проклятия по адресу Великой пролетарской культурной революции, — это обусловлено её собственной реакционностью и разложением. Революция 1848 года, потрясшая всю Западную Европу, способствовала подъёму революционных настроений в России, а царское правительство в лице Николая Первого, «испуганное революционным взрывом», поклялось задержать революцию «за границами империи» и поспешило развернуть контрреволюционную интервенцию в целях пресечения проникновения «революционной заразы». При этом оно соединило русскую «доморощенную», отстаивавшую абсолютистский крепостной режим, «официальную народность» с импортированной из Пруссии консерваторской, реакционной философской системой и эту смесь превратило в идейное оружие для противодействия влиянию западноевропейской революции и пресечения революционного движения в России. История любит подшучивать над людьми. Сегодня новые цари — главари советских ревизионистов в той же приблизительно форме повторяют потерпевший фиаско приём старых царей. Разница лишь в том, что старый царь в своё время был испуган западной революцией 1848 года и взял на вооружение западную, прусскую реакционную философию, а новые цари — главари советских ревизионистов испугались восточной, китайской Великой пролетарской культурной революции и ухватились, как за «талисман», за восточное учение — учение Конфуция и Мэн-цзы. Но влияние пролетарской революции не удержишь за порогом. Широкие массы советского народа, обладающие славными революционными традициями, непременно поднимут боевое знамя марксизма-ленинизма, и в упорной длительной борьбе преодолеют все преграды, ниспровергнут реакционное господство новых царей — главарей советских ревизионистов, восстановят диктатуру пролетариата в своей стране и вернут Советский Союз на путь социализма.
В последние годы в Москве не сходит со сцены разыгрываемый под режиссурой ренегатской клики Брежнева фарс почитания Конфуция и борьбы против законников. Литераторы-лакеи советских ревизионистов, выполняя распоряжения свыше, до хрипоты поют дифирамбы конфуцианству, и так громко, что вряд ли можно их перекричать. Они несут вздор о том, что-де «конечной и высшей целью управления и Конфуций и Мэн-цзы провозглашали интересы народа», идеи Конфуция и Мэн-цзы о «гуманном управлении» «закладывали основы гуманистической традиции, протягивавшейся через века». На их взгляд, Конфуций был прямо-таки родоначальником «гуманизма».
Однако история беспощадно глумится над инсценировкой этого фарса. Пусть советские ревизионисты-ренегаты рядят Конфуция хоть в десятки модных костюмов «гуманиста», им всё же не изменить подлинного лица этого представителя пришедшего в упадок класса рабовладельцев. Конфуций в своё время недвусмысленно заявил, что цель всей его жизни в борьбе за «восстановление погибших царств, возрождение прерванного наследования титулов, поднятие отстранённой знати», то есть в том, чтобы восстановить погибшие рабовладельческие царства, возродить наследственные привилегии пришедшей в упадок рабовладельческой аристократии, снова поднять на ноги утративших власть аристократов. Одержимый этой целью, он, словно бездомный пёс, гонимый страхом, скитался и выл всю жизнь. Он изрекал всякое, вроде того, что «быть гуманным значит любить человека», но любил-то он одних только рабовладельцев-аристократов, а отнюдь не рабов. Он злобно проклинал трудящихся как «тварей» и кричал: «Народ следует заставлять делать что нужно, но не следует объяснять почему». Это значит, что рабы должны безропотно покоряться произволу и кабале со стороны рабовладельцев. Когда же рабы осмеливались подниматься на сопротивление, Конфуций и вовсе приходил в ярость и не успокаивался до тех пор, пока они не были подавлены. Узнав, что Ю Цзи, сановник княжества Чжэн, учинил кровавую расправу над восстанием рабов, Конфуций восторженно закричал: «Прекрасно!», тем самым открыто выражая свою лютую ненависть к классу рабов. И Мэн-цзы всю жизнь ратовал за возрождение пришедших в упадок рабовладельцев. В своём враждебном отношении к народу он ничуть не отличался от Конфуция. «Гуманное управление», за которое он стоял, — всего лишь серия мер по «управлению трудящимися», разработанных им на основе проповедовавшейся Конфуцием контрреволюционной двойной тактики — «сочетания великодушия и строгости». Он говорил: «Если народ использовать на работах с целью доставления ему спокойствия, то он не будет роптать, хотя бы его изнуряли работой. Если будут казнить народ, имея в виду сохранение его жизни, то он, умирая, не будет роптать на того, кто казнит его». Он настаивал на использовании, на казни трудящихся и рабов, только хотел, чтобы использовали изворотливо, а убивали не оставляя следов. Разве есть хоть намек на радение о «народном благе» в высказываниях и действиях Конфуция и Мэн-цзы! Действительно, как сказал Лу Синь: «Конфуций разработал замечательные методы управления государством, но всё это предполагалось в интересах тех, кто управлял народными массами, то есть тех, кто стоял у власти, в интересах же самих народных масс там ровно ничего не было». «Гуманизм» в устах Конфуция и Мэн-цзы оказался не чем иным, как средством жестокой эксплуатации и кровавого подавления рабов рабовладельцами! Не постыдившись превознести идеи Конфуция и Мэн-цзы о «гуманном управлении» и даже преподнести их обоих как выразителей интересов народа, советские ревизионисты-ренегаты тем самым разоблачили себя как современных конфуциев и мэн-цзы, как горстку господ буржуа, которые только и знают, что угнетают пролетариат и других трудящихся под ширмой служения интересам народа.
Почитание Конфуция неизбежно ведёт к борьбе против законников. На взгляд советских ревизионистов-ренегатов, проповедованное законниками «управление на основе законов» — это «откровенно неприкрытая тоталитарная доктрина», «антигуманность». Поэтому они приклеивают Цинь Ши-хуану, осуществившему на практике предложения законников, ярлык «жесточайшего деспота во всемирной истории», вовсю бранят его приказ — «сжечь конфуцианские книги и закопать заживо конфуцианцев» как «жестокий акт», как «изгнание» «гуманизма конфуцианства». Объединив шесть княжеств, Цинь Ши-хуан создал феодальное государство с централизованной властью. Это было прогрессивным шагом в истории. Он приказал «сжечь конфуцианские книги и закопать заживо конфуцианцев» только для того, чтобы нанести удар по тем реакционным конфуцианцам, которые пытались реставрировать рабовладельческий строй, и чтобы ещё более укрепить господство нарождавшегося помещичьего класса. Учение марксизма о государстве говорит нам, что государство, как орудие подавления одного класса другим, всегда опирается на насилие. Государственная машина господствующего класса никогда не была для подчинённого класса чем-то «доброжелательным». Так обстоит дело с «управлением на основе законов» у законников, не является чем-то «доброжелательным» и «гуманное управление» у конфуцианцев! На седьмой же день после своего вступления в должность главного сановника по уголовным делам в царстве Лу Конфуций казнил Шаочжэн Мао, реформатора — представителя нарождавшегося помещичьего класса, обвинив его в «смуте против правительства», причём три дня выставлял его труп напоказ. Разве от этого не разит фашизмом? Более того, рабовладельцы совершили казнь над Шан Яном и У Чи: первого привязали к четырём колесницам и разорвали на части, а второго расстреляли из лука. Все это также со всей ясностью показывает, что «гуманное управление» отнюдь не является чем-то «доброжелательным». Просто законники осмелились открыто заявить, что «управление на основе законов» осуществляется с помощью насилия, а это и объясняется тем, что представляемый ими помещичий класс был в то время прогрессивным и революционным классом. Напротив, Конфуций и Мэн-цзы своими лицемерными разглагольствованиями о «гуманности» старательно прикрывали контрреволюционное насилие диктатуры рабовладельцев, а это лишь доказывает, что представляемый ими класс тогда уже доживал свои последние дни и им не оставалось ничего другого, как пуститься на обман. А тот факт, что советские ревизионисты-ренегаты обливают законников всякой грязью и ретиво приукрашивают «гуманное управление», как раз и говорит о том, что сами они сидят в стане всех реакционных, пришедших в упадок классов.
Вовсе не от безделья и не из намерения свести счёты с умершими две тысячи лет тому назад людьми клика советских ревизионистов-ренегатов занялась фальсификацией истории, начав кампанию нападок против законников и поношения Цинь Ши-хуана. Ведь нашёлся же среди тех, кто осыпает бранью и проклятиями Цинь Ши-хуана, человек, который счёл нужным «напомнить» о том, что-де в ходе Великой культурной революции в Китае «снова, как и во времена Цинь Ши-хуанди», была «уничтожена» вся культура прошлого. Вплоть до последних дней кое-кто всё ещё до хрипоты поносит нас за то, что мы, дескать, претворяем «древность» «тоталитаризма» законников в «современность» диктатуры пролетариата. Не трудно понять, что эта шайка ренегатов так рьяно насаждает культ Конфуция и ополчается против законников именно с целью нападок на Великую пролетарскую культурную революцию и диктатуру пролетариата в нашей стране.
В ходе Великой пролетарской культурной революции миллионы китайских рабочих, крестьян и солдат, а также революционная интеллигенция поднялись на критику реакционной культуры феодализма, капитализма и ревизионизма и развернули героическое наступление на идеологию всех эксплуататорских классов, включая и конфуцианство. Мы называем это революционной критикой, советские же ревизионисты называют это «уничтожением культуры». Отсюда видно, что почитаемое ими за «сокровище» есть то, что мы считаем отбросами. Пролетариат, осуществляя всестороннюю диктатуру над буржуазией в области надстройки, включая и все области культуры, должен самым решительным образом порвать с идеями, унаследованными от прошлого. Борьба за сокрушение конфуцианства, служившего духовной опорой эксплуататорским классам в течение тысячелетий, только начинается и будет углубляться в дальнейшем. Прежде всего разрушение, в самом разрушении заложено созидание. Именно в великой борьбе за окончательную ликвидацию реакционной культуры феодализма, капитализма и ревизионизма мы открываем новую главу пролетарской культуры. Направляемая революционной линией Председателя Мао Цзэдуна пролетарская революция в области культуры и искусства в нашей стране отвоевала сцену, которой в течение веков владели бары и барыни, барчуки и барышни, и целый ряд блестящих образов рабочих, крестьян и солдат вышел на сцену в области литературы и искусства. Пролетарская революция в области образования в нашей стране устраняет такое явление, как длительное господство буржуазной интеллигенции в наших учебных заведениях. Полные энергии рабочие, крестьяне и солдаты поступают в вузы нового типа — вузы социалистические. Количество босоногих врачей всё увеличивается, медработники берут с собой необходимые медикаменты и инструменты и идут в сельские районы, изменяя отсталый облик наших деревень, где не хватало и медработников и медикаментов. Словом, у нас во всех областях культуры происходят глубокие, благоприятные для пролетариата, изменения, вся культура переживает небывало бурный расцвет. Бездарные пасквилянты Брежнева и К°, изо всех сил фабрикуя гнусные измышления об «уничтожении культуры», лишь ещё более разоблачают самих себя как апологетов культуры эксплуататорских классов и ни в малейшей мере не могут воспрепятствовать бурному потоку нашей Великой пролетарской культурной революции в его стремлении вперёд.
Великая пролетарская культурная революция в Китае — это великая политическая революция в условиях диктатуры пролетариата, которая сокрушила два буржуазных штаба — штаб Лю Шаэ-ци и штаб Линь Бяо, нанесла тяжёлый удар контрреволюционным реставраторским силам буржуазии, значительно укрепила диктатуру пролетариата в Китае и сорвала тёмные замыслы советского ревизионизма по контрреволюционному подрыву внутри нашей страны. Советские ревизионисты-ренегаты в бессильной злобе поносят нас за то, что мы осуществляем «диктаторство». Да, говорим мы, вы правы. Мы поступаем именно так. «Диктаторство» — это значит диктатура. Исторический опыт пролетарской революции, в частности горький урок узурпации вами, ренегатами, революционных завоеваний советского народа, доказывает, что если пролетариат после победы революции не укрепляет своей диктатуры, не подавляет со всей решительностью сопротивления буржуазии, которая стремится к реставрации, то он сам и другие трудящиеся попадают в беду и социалистическое государство меняет свой цвет. Ещё в 1875 году Маркс отметил: во всю историческую эпоху перехода от капитализма к коммунизму государство не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата. Ленин тоже считал, что признание или непризнание диктатуры пролетариата — это пробный камень для различения настоящих марксистов от лжемарксистов. Настаивая на диктатуре пролетариата, мы обеспечиваем широким народным массам широчайшие демократические права и решительно обуздываем и подавляем контрреволюционную деятельность реакционеров. Поступая так, мы как раз отстаиваем марксизм-ленинизм. Чем больше советские ревизионисты-ренегаты обрушиваются на нас, тем полнее разоблачают они свой гнусный облик изменников марксизма-ленинизма. Это также служит своего рода доказательством того, что для нас диктатура пролетариата — «это замечательная вещь, это чудодейственное средство самозащиты, талисман, который должен передаваться из поколения в поколение, и с ним ни в коем случае нельзя расставаться до тех пор, пока не будут окончательно и начисто уничтожены иностранный капитализм и классы внутри страны».
Совершенно ясно, кого поддерживает и подбодряет клика советских ревизионистов-ренегатов, обрушивая столь бешеные и яростные нападки на диктатуру пролетариата и на Великую пролетарскую культурную революцию в нашей стране. Оба главаря контрреволюционного ревизионизма, Лю Шао-ци и Линь Бяо, — истые приверженцы Конфуция. От чёрной книги «О работе над собой» Лю Шао-ци, вновь вытащенной им на свет в 60-х годах, так и разило зловонием учения Конфуция и Мэн-цзы. Линь Бяо и К° также использовали конфуцианство как реакционное идейное оружие при реставрации капитализма. Они даже заявили, что «самое важное из бесконечного множества дел — владеть собой и восстановить порядок». Основываясь на реакционном положении Конфуция о том, что «если звания не будут упорядочены, то слова не будут иметь веса», они упорно цеплялись за политическую антипартийную программу, тщетно пытаясь узурпировать верховную власть в партии и в государстве. Громко повторяя старую песенку Конфуция и Мэн-цзы о «гуманности и справедливости», «верности и великодушии», они вовсю распространялись о том, что «борьба приводит к вражде, а согласие — к дружбе», и использовали «теорию о затухании классовой борьбы» в качестве дымовой завесы, прикрывающей фашистские способы, применяемые ими для узурпации власти и реставрации капитализма. Именно поэтому эта свора предателей, изменников Родины сумела снискать благосклонность клики советских ревизионистов-ренегатов. По мере интенсификации контрреволюционной деятельности линьбяоской антипартийной клики советские ревизионисты всё громче и громче кричали о почитании конфуцианства и борьбе против школы законников. Один пел, другой вторил. Лейтмотивом этого дуэта было поношение нас за «диктаторство» и «тоталитаризм». Советские ревизионисты вовсю превозносили «гуманизм» Конфуция и Мэн-цзы, изо всех сил поносили законников за их «антигуманность», обзывая Цинь Ши-хуана «деспотом», Линь Бяо же, скрываясь в тёмных уголках, вторя им, со скрежетом зубов проклинал диктатуру пролетариата как «повторение практики господства императора Цинь Ши-хуана», «диктаторство»; советские ревизионисты раструбили о том, что «конфуцианцы стояли за создание гуманной системы правления», и Линь Бяо вслед за ними вывесил вывеску «гуманное управление», крича о «политической реабилитации» всех ниспровергнутых помещиков, кулаков, реакционеров, вредных и правых элементов; советские ревизионисты клеветнически обвиняли нашу Великую пролетарскую культурную революцию в «удушении культуры», и Линь Бяо и К°, в тщетных попытках узурпировать власть и реставрировать капитализм, стали декламировать стихотворение поэта Танской эпохи Чжан Цзе, искажающее исторический факт сожжения конфуцианских книг и казни реакционных конфуцианцев, и тем самым в завуалированной форме нападали на Великую пролетарскую культурную революцию. Стоит только сопоставить выступления советских ревизионистов за конфуцианство, против школы законников с линьбяоской программой контрреволюционного переворота, и нетрудно будет обнаружить, что советские ревизионисты в этих своих выступлениях преследовали антикитайские цели — посадить на трон императора-марионетки людей вроде Лю Шао-ци и Линь Бяо, этих последователей Конфуция, и превратить Китай в колонию новых царей — главарей советских ревизионистов. Не могли же они предвидеть, что Линь Бяо взорвётся, так и не успев сказать своё «решающее слово» по их подсказке. «Сверхшпион» нашёл свою могилу в песках пустыни, и досаде его иностранного хозяина нет конца. Новые цари вместе с Лю Шао-ци, Линь Бяо и К° исчерпали все трюки, но кончили тем, что подтвердили слова Лу Синя: «Выкидывание трюков требует искусства и даёт эффект, но эффект ограниченный. Поэтому испокон веков не бывало случая, когда кто-либо совершил этим способом великие дела».
Председатель Мао Цзэдун отметил: «Иностранные реакционеры, поносящие нас за «диктаторство» или «тоталитаризм», как раз и являются теми, кто осуществляет диктаторство или тоталитаризм. Они осуществляют диктаторство, тоталитаризм одного класса, буржуазии, по отношению к пролетариату и другим слоям населения». Такова и есть клика советских ревизионистов-ренегатов.
После узурпации власти и реставрации капитализма она превратила достойную социалистическую страну в рай для бюрократической буржуазии нового типа, ад для многомиллионных трудящихся. Беспрестанно усиливая фашистскую диктатуру, эта клика учреждает по всей стране множество тюрем, концлагерей и так называемых «психиатрических больниц» и бешено подавляет сопротивление революционеров и трудящихся. Одновременно с этим, она пускает в ход всю пропагандистскую машину, на все лады рекламируя так называемый «гуманизм» в попытках обрядить свою фашистскую диктатуру в тогу «гуманности». Однако чем громче она заводит старую песню о «гуманизме», тем полнее разоблачает всю фальшь, всю гнусность своего обличья. Говорят, что в недавно поставленной советскими ревизионистами драме «Человек со стороны» дано «требовательное, современное понимание» «гуманизма». Главари в области культуры советского ревизионизма изрядно этим бахвалились. Однако перед зрителями фигурирует не кто иной, как «маленький диктатор». Этому персонажу, так же как и Конфуцию, в полной мере присущ деспотический стиль. Только и слышишь, что он выговаривает рабочим на сцене. Перед гневными рабочими он бесится со злости и с пеной у рта орёт: «Садитесь на них. Возьмите их за горло!». Этот тип поистине живой портрет бесчинствующих в Советском Союзе новых буржуазных аристократов с их фашистской физиономией.
Жонглировать «гуманизмом», чтобы одурачить народ в целях борьбы против пролетарской революции и диктатуры пролетариата, — излюбленный трюк буржуазии и привычный приём всех оппортунистов. Так поступали. Каутский и другие ренегаты II Интернационала. Беспощадно высмеивая этих «подлых героев», Ленин отметил: «Поменьше болтовни о «трудовой демократии», о «свободе, равенстве, братстве», о «народовластии» и тому подобном: сознательный рабочий и крестьянин наших дней в этих надутых фразах так же легко отличает жульничество буржуазного интеллигента, как иной житейски опытный человек, глядя на безукоризненно «гладкую» физиономию и внешность «блаародного чеаека», сразу и безошибочно определяет: «По всей вероятности, мошенник»». Эти слова Ленина дают точный портрет Брежнева и ему подобных мошенников. Как бы новые цари ни взывали к мертвому Конфуцию за помощью, ни рассчитывали на воздействие «гуманизма», им не прикрыть своей социал-империалистической сущности. Конфуций, этот давно уже истлевший «таран», не откроет советским ревизионистам-ренегатам ворот к спасению. Их ждёт более позорный конец, чем ренегатов II Интернационала!
Клика советских ревизионистов-ренегатов, как и все реакционеры и заправилы оппортунистических линий в истории Китая, стоит за почитание Конфуция. В ходе критики Линь Бяо и Конфуция китайский народ разоблачил реакционное обличье и злостные намерения советских ревизионистов в этом их почитании Конфуция. Это задело советских ревизионистов за живое, и они поспешили прибегнуть к софистическим увёрткам и броситься в контратаку, заявляя, что они «вовсе не говорили с увлечением о Конфуции», что при оценке Конфуция они придерживаются «прежде всего марксистско-ленинского принципа классового анализа». Однако, что чёрным по белому написано пером, того не вырубишь топором.
Действительно ли дело обстоит так, как говорят советские ревизионисты, что они «вовсе не говорили с увлечением о Конфуции»? Ведь требуют же они, чтобы мы «точно указали, в каких именно материалах Советский Союз возносил конфуцианство». Ну что ж, посмотрим на факты!
Вскоре после прихода к власти клики советских ревизионистов-ренегатов в 1956 году её лакеи-литераторы проповедовали «наличие материалистических идей в космогоническом учении Конфуция». С тех пор советские ревизионисты стали ещё более рьяно превозносить Конфуция в соответствии с нуждами реставрации капитализма, то есть осуществления ревизионистской линии «мирного сосуществования», «мирного соревнования», «мирного перехода», «общенародного государства» и «всенародной партии». В книге «История социологических учений древнего Востока», изданной в Советском Союзе в 1959 году, отмечается, что «Конфуций решительно выдвигал мысль о необходимости мира и спокойствия на земле» и «видел в войнах источник народных бедствий» и что нужно «высоко оценить демократический характер некоторых политических идей основателя конфуцианства». В первом томе «Китайской литературы, хрестоматия», изданном в том же году, открыто проповедуется концепция Конфуция о «владении собой и восстановлении порядка», причём «восстановление порядка» толкуется как следование «нормам организованной общественной жизни», там же восхваляется упрямая позиция последователя Конфуция Мэн-цзы в защите рабовладельческого строя, оцениваемая как проявление «смелости». В четвёртом томе «Малой Советской Энциклопедии» содержится нелепое утверждение, будто в учении Конфуция заключалась «прогрессивная, просветительская тенденция».
В начале
Фактически он хотел ликвидировать диктатуру пролетариата и осуществить «гуманное управление» в отношении реакционных классов. По странному совпадению, именно в это время, в 1962 году, советские ревизионисты выпустили второй том «Философской Энциклопедии», в котором всемерно расхваливается «жэнь» Конфуция как призыв к тому, чтобы «во всяком человеке видеть человека».
Придя к власти, Брежнев унаследовал регалию Хрущёва и в отношении почитания Конфуция. В седьмом томе «Советской Исторической Энциклопедии», изданном в 1965 году, Конфуций и ему подобные были подняты на щит как те, кто якобы уделял внимание «улучшению народного благосостояния».
Во время нашей Великой пролетарской культурной революции советские ревизионисты не раз взывали к духу Конфуция и Мэн-цзы в своих нападках на диктатуру пролетариата и Великую культурную революцию в нашей стране. В 1967 году советский журнал «Вопросы истории», превознося Мэн-цзы, назвал его «неутомимым борцом со всем тем, в чём видел общественное зло своего времени». В 1968 году в этом журнале была специально помещена статья под заголовком «Конфуцианство в Китае», которая всесторонне воспевала Конфуция, утверждая, что «конфуцианство» «оказало кардинальное влияние… на создание в Китае уникальной системы ценностей». В то время, когда буржуазный карьерист, интриган, двурушник, предатель и изменник Родины Линь Бяо и ему подобные, скрываясь в тёмных уголках, злобно поносили диктатуру пролетариата в нашей стране за то, что она опирается на «насилие», а не на «добродетель», твердили о том, что «владеть собой и восстановить порядок — это самое важное из бесконечного множества дел», и вынашивали заговор о свержении диктатуры пролетариата в нашей стране, — советские ревизионисты перекликались с ними, их сердца подавали весть друг другу. В специальной статье советского журнала «Новый мир» за декабрь 1969 года говорится, что, мол, Конфуций «недвусмысленно выступал против произвола правителей», что Мэн-цзы «настойчиво призывал» правителей «установить гуманное управление», что идеи Мэн-цзы «показывали возможность иного, более человечного взгляда на человека».
Со времени развёртывания китайским народом критики Линь Бяо и Конфуция советские ревизионисты всё откровеннее обнажают своё подлинное обличье. Пущены в действие ТАСС, «Правда», «Известия», «Литературная газета», «Вопросы истории», «Проблемы Дальнего Востока» и другие органы печати, а также издаются книги и проводятся чёрные собрания в целях опорочивания и извращения этой великой борьбы нашего народа и приукрашивания Конфуция. Советский журнал «Проблемы Дальнего Востока» даже называет Конфуция «тонким и умным политиком». По сообщению этого журнала, в последние годы советские ревизионисты почти ежегодно проводят «научные конференции» под названием «Общество и государство в Китае». В изданном в 1973 году сборнике докладов, сделанных на таких чёрных конференциях, — «Китай: общество и государство», откровенно восхваляется «конфуцианство в средние века» как «воинствующее». Вышедшая в конце того же года книга «Изучение китайской литературы в СССР» вовсю трубит о том, что, проповедуя «традиции» рабовладельческого строя, Конфуций стремился «совершенствовать и поднимать» человека «до моральных высот цзюньцзы».
Мало сказать, что советские ревизионисты «говорят с увлечением» о Конфуции. Судя только по этой, очень незначительной части из всего множества фактов поклонения советских ревизионистов Конфуцию, уместнее было бы сказать, что они просто преклоняют колени перед Конфуцием!
Теперь посмотрим, как советские ревизионисты придерживаются «марксистско-ленинского принципа классового анализа» при оценке Конфуция.
Во-первых, советские ревизионисты всячески приукрашивают «жэнь» и «гуманное управление» Конфуция. «Жэнь» — это ядро идеологии Конфуция. Конфуций толковал свое «жэнь» так: «Владеть собой и восстановить порядок — это и есть «жэнь»». Так называемое «владение собой и восстановление порядка» значит не что иное, как реставрация рабовладельческого строя, поворачивание колеса истории вспять и восстановление господства рабовладельцев. «Гуманное управление» у Конфуция — это диктатура рабовладельцев. «Быть гуманным значит любить человека» — это сплошная ложь, рассчитанная на прикрытие диктатуры рабовладельцев, злонамеренный обман. Советские ревизионисты также вовсю проповедуют «гуманность», «человеколюбие», утверждают, что ««жэнь» — это высокий, почти недосягаемый идеал», что «гуманное управление» конфуцианцев закладывало «основы гуманистической традиции, протягивавшейся через века».
Во-вторых, советские ревизионисты восхваляют Конфуция — представителя пришедших в упадок рабовладельцев как защитника интересов народа. Конфуций открыто обругал трудящихся «чернью», «мелкими людишками», «тварями», с которыми «нельзя общаться». Человека, осмелившегося настаивать на реформах в интересах народа, он счёл за «смутьяна против правительства» и приказал казнить. Советские же ревизионисты утверждают, что «конечной и высшей целью управления» Конфуций и К° «провозглашали интересы народа», что они проявляли «гуманное отношение к народу» и издали «первый призыв к тому, чтобы во всяком человеке видеть человека» и что Конфуций «отражал настроения широких масс населения».
В-третьих, советские ревизионисты называют реставраторскую деятельность Конфуция «прогрессивной». Конфуций всю жизнь выступал за реставрацию рабовладельческого строя, против социальных реформ. После объединения Китая императором Цинь Ши-хуаном реакционные конфуцианцы продолжали заниматься контрреволюционной деятельностью, направленной на реставрацию рабовладельческого строя. А советские ревизионисты утверждают, что конфуцианцами проделана «огромная работа по трансформации древних институтов и традиций и приспособлению их к условиям развитого социального организма», что «их позиции в политической борьбе той эпохи достаточно реалистичны» и что «в раннем конфуцианстве прослеживаются и прогрессивные черты».
В-четвёртых, советские ревизионисты называют реакционные экономические тезисы Конфуция и К° «положительными», превознося их до небес. В момент, когда рабовладельческий строй в Китае вплотную подходил к краху и феодальная экономика развивалась с каждым днём, Конфуций тщетно пытался повернуть колесо истории вспять, открыто противодействуя феодальной собственности на землю и проповедуя восстановление системы «цзин тянь». Советские ревизионисты поднимают на щит эти тезисы. Они говорят: «Конфуцианство имело и свою положительную социально-экономическую программу»; «теория Мэн-цзы о восстановлении системы «цзин тянь» должна была демонстрировать истинно конфуцианскую заботу о судьбе многомиллионного малоземельного и безземельного крестьянства»; Конфуций и Мэн-цзы давали «советы улучшить народное благосостояние».
В-пятых, советские ревизионисты рассматривают педагогическую деятельность Конфуция, рассчитанную на спасение отмиравшего рабовладельческого строя, как «всенародное» образование. Конфуций, афишировавший принцип — «кто преуспевает в учёбе, тому обеспечена служебная карьера», пытался посредством своей педагогической деятельности подготовить служащих политике класса рабовладельцев надсмотрщиков рабов. Однако советские ревизионисты расхваливают Конфуция как «древнего китайского мыслителя, педагога и государственного деятеля», как «великого учителя Китая» и «учителя 10 тысяч поколений». Они утверждают, что-де Конфуций «организовал и возглавил первую в Китае частную школу, куда принимались все, независимо от происхождения. Тем самым впервые была нарушена монополия аристократии на образование», и, следовательно, «ему принадлежит почётная роль в истории китайской педагогики».
Разве имеют хоть малейшее общее с марксизмом-ленинизмом все эти высказывания советских ревизионистов? Наоборот, они ничем не отличаются от умозаключений старых царей, а также ренегатов, изменников Китая. В «Энциклопедическом Словаре», составленном учёными, находившимися на службе у старого царя в конце XIX века, говорилось: «Стремление конфуцианцев» — «ограничить власть государя в пользу народа и представителей последнего». Отъявленный предатель Китая Ван Цзин-вэй сказал: «Все китайские институты и культурные ценности берут своё начало от великого учителя Конфуция». Чан Кай-ши, после того как был прогнан китайским народом на Тайвань, продолжает кричать о том, что учение Конфуция и Мэн-цзы является «лучшей традицией национальной культуры». Изменник, провокатор и штрейкбрехер Лю Шао-ци проповедовал учение Конфуция и Мэн-цзы, называя его «наследием, полезным для нас». Буржуазный карьерист, интриган, контрреволюционер-двурушник, предатель и изменник Родины Линь Бяо нёс чепуху о том, что, мол, «учение конфуцианцев — это исторический материализм». Разве не вполне совпадают высказывания советских ревизионистов и этих реакционеров!
Почему советские ревизионисты, как и все китайские и иностранные реакционеры, берегут как сокровище Конфуция и ему подобных, упрямо защищавших прогнивший рабовладельческий строй, и обожествляют их? Это потому, что все они — представители реакционных классов, идущие наперекор течению истории и упрямо пытающиеся остановить поступательное движение истории и повернуть колесо истории вспять. Воспевая Конфуция, советский ревизионизм хочет тем самым оправдать реставрацию капитализма у себя в стране, оправдать насаждение им социал-империализма; иначе говоря, он «подлость сегодняшнего дня оправдывает подлостью вчерашнего».
Однако более двух тысяч лет тому назад Конфуций и его последователи не смогли остановить исторический поток, приведший Китай от рабовладельческого общества к феодальному, и сами они были вышвырнуты этим потоком на свалку истории. Сегодня революционный поток народов мира с неодолимой силой движется вперёд.
Брежнев и ему подобные, чтя память Конфуция и идя против течения истории, лишь обрекают себя на такой же позорный конец, какой стал уделом и Конфуция, и его последователей.