Хьюи П. Ньютон,

Пер. с англ. — Д. Жутаев, 2003.

Речь, произнесённая в Бостонском колледже

(18 ноября 1970 г.)

Власть — народу, братья и сестры! Я хочу поблагодарить вас за то, что сегодня нахожусь здесь, потому что это стало возможным только благодаря вам. Если бы не сила, которой обладает народ, я бы сейчас находился в тюрьме строгого режима.

Мне бы хотелось обратиться к вам с просьбой: сделайте то же самое и для нашего Председателя Бобби Сила, для Эрики Хаггинс, для Анджелы Дэвис, для Двадцати Одного из Нью-Йорка и для братьев из тюрьмы Соледад. Для всех политзаключённых и всех военнопленных. 28 и 29 ноября мы будем проводить в Вашингтоне, округ Колумбия, Революционный народный конституционный конвент. Но мы не сможем провести такой конвент, если народ не придёт. В конце концов, именно народ является творцом мировой истории и ответственен за всё. Как же мы сможем проводить конвент, если там не будет народа? Некоторые, правда, думают, что народный конвент можно проводить и в отсутствие народа. Если я правильно припоминаю, именно так всё происходило в 1777 году.

Сегодня мне бы хотелось очертить для вас основные моменты программы Партии чёрных пантер и объяснить, каким образом мы пришли к нашей идеологической позиции и почему сочли необходимым принять Программу из десяти пунктов. Программа из десяти пунктов сама по себе не революционна, не является она и реформистской. Это программа выживания. Нам, народу, угрожает геноцид, потому что в этой стране и по всему миру пышным цветом цветут расизм и фашизм. И ответственность за это лежит на правящей элите Северной Америки. Мы намерены изменить это положение дел, а чтобы оно изменилось, должна произойти тотальная трансформация. Но к тому моменту, когда мы сможем произвести эту тотальную трансформацию, мы должны как минимум существовать. А чтобы существовать, мы должны выжить — и именно поэтому нам нужен «аварийный комплект», набор первой помощи: Программа из десяти пунктов. Необходимо, чтобы наши дети росли здоровыми, а их ум нормально функционировал и был творческим. Но это невозможно, если они не будут получать правильного питания. Вот почему у нас есть программа бесплатных завтраков для детей. Ещё мы занимаемся программами общественного здравоохранения. У нас есть транспортная программа. Мы называем её «Автобус для родителей и родственников заключённых». Мы понимаем, что фашистский режим, который управляет тюрьмами по всей Америке, хотел бы творить свои чёрные дела за закрытыми дверями. Но если мы доставим в тюрьмы родственников, родителей и друзей заключённых, они смогут разоблачать вероломство фашистов. Это тоже программа, нацеленная на выживание.

Мы не должны думать, что наши программы выживания могут полностью решить проблему угнетения. Мы даже не претендуем на то, что Десять пунктов — это революционная программа. Для революции нужно что-то покруче. Но мы заявляем со всей определённостью, что в отсутствие народа не может быть никакой революции, ибо революции совершает народ, и только народ.

Основная тема нашего Революционного народного конституционного конвента звучит так: «Выживание через служение народу». На конвенте мы представим нашу программу выживания во всей её полноте. Эта программа работает очень похоже на «санитарную сумку», которую используют, когда самолёт терпит крушение, и вы оказываетесь на надувном плоту в открытом море. Вам нужно несколько самых необходимых вещей, чтобы продержаться, пока, вы не доберетесь до берега, пока не доберётесь до того оазиса, где сможете быть счастливы и здоровы. Если у вас не будет вещей, необходимых для того, чтобы добраться до берега, вы, по всей вероятности, не будете существовать. В настоящее время правящая элита угрожает нам до такой степени, что мы боимся не просуществовать и до следующего дня или не дожить до того дня, когда увидим революцию. Партия чёрных пантер не смирится с тотальным уничтожением народа. На самом деле, мы уже провели демаркационную линию и больше не потерпим ни фашизма, ни агрессии, ни зверств, ни убийств какого бы то ни было рода. Мы не будем сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как нас убивают. Каждый человек связан обязательством сохранять собственную жизнь. Если он отказывается от самосохранения, то я обвиняю его в самоубийстве — в реакционном самоубийстве, поскольку его смерть будет вызвана реакционными обстоятельствами. Если мы ничего не делаем, значит, мы соглашаемся с ситуацией и сами позволяем себе умереть. Но мы не можем принять этого. Если альтернативы будут очень ограниченными, мы всё равно не будем сидеть сложа руки, мы не умрём смертью евреев в Германии. Нет, мы лучше умрем смертью евреев в Варшаве!

Там, где есть смелость, там, где есть человеческое достоинство и самоуважение, там есть и возможность того, что мы изменим существующие условия и победим. Это называется революционным энтузиазмом, и именно такая борьба необходима, чтобы обеспечить победу. Если нам придется умереть, то мы умрём смертью революционного самоубийцы, который говорит: «Если мое сопротивление подавят, если меня уберут со сцены, то я отказываюсь быть выметенным метлой. Гораздо лучше будет, если меня выгонят палкой, потому что если меня выметут метлой, это унизит меня, и я потеряю к себе уважение. Но если меня выгонят палкой, тогда, по крайней мере, я смогу претендовать на достоинство человека и умру смертью человека, а не собаки!». Разумеется, на самом деле мы хотим жить, но никто не сможет принудить нас к покорности, никто не сможет нас запугать.

Мне хотелось бы объяснить вам метод, с помощью которого Партия чёрных пантер пришла к своей идеологической позиции, а кроме того, я хотел бы продемонстрировать вам некую систему отчёта, или же процедуру мышления, которая могла бы помочь нам решить существующие сегодня проблемы и противоречия. Прежде начать заниматься какой-то проблемой, мы должны получить ясное представление о том, что происходит в действительности, — ясную картину, чётко отделяя её от мнений и эмоций, которые мы обычно привносим в ситуацию. Мы должны быть объективными настолько, насколько это возможно, не впадая в догматизм; пусть факты говорят сами за себя. Но остаться полностью объективными у нас не получится: мы будем применять знания, полученные из внешнего мира, субъективным образом. Мы будем использовать научный метод для приобретения этих знаний, но при этом открыто признавать, что в конечном счёте мы субъективны. Как только мы начинаем применять знание для того, чтобы пожелать определённого результата, наша объективность заканчивается и начинается наша субъективность. Мы называем это соединением теории с практикой, и именно в этом самая суть Партии чёрных пантер.

Для того чтобы понимать группы факторов, действующих одновременно, наука выработала то, что называется научным методом. Одной из характеристик, или особенностей, этого метода является незаинтересованность. Не отсутствие интереса, а именно незаинтересованность: отсутствие заинтересованности в каком-то конкретном результате. Иными словами, исследователь не подгоняет данные под заранее заданный результат, а просто собирает факты. Тем не менее, при сборе фактов он должен начать с какого-то основного допущения. Большинство основных допущений проистекают из некоего набора постулатов, потому что, не имея такого набора, основное допущение очень трудно оценить. После того, как достигнуто соглашение относительно определённого набора постулатов, становится возможной рациональная дискуссия, потому что в таком случае всё, что нужно для получения обоснованного вывода, — это логика и последовательность.

Сегодня я прошу вас принять за аксиому то, что существует внешний мир. Внешний мир, существующий независимо от нас. Второй постулат, который мне хотелось бы, чтобы вы приняли, — это то, что вещи находятся в состоянии постоянного изменения, трансформации, или текучести. Согласившись относительно этих двух постулатов, мы можем продолжать дискуссию.

Научный метод сильно полагается на эмпиризм. Однако проблема эмпиризма заключается в том, что он крайне мало может сказать нам о будущем: эмпиризм сообщает нам лишь о прошлом, об информации, которую мы уже получили путём наблюдения или через опыт. Он постоянно отсылает нас к прошлому опыту.

Через много лет после того, как были установлены правила получения эмпирического знания, человек по имени Карл Маркс объединил эти правила с теорией, разработанной Иммануилом Кантом, которая называется рационализмом. Кант называл свою процедуру рассуждения «чистым разумом», потому что она не зависит от внешнего мира. Она зависит лишь от последовательности в манипуляции символами, а в результате получается вывод, основанный на разуме. Например, в следующем предложении: «Если, когда я поворачиваю голову вверх, небо будет находится у меня над головой, то я увижу небо», с выводом все в порядке. На самом деле, это совершенно правильный вывод. Но я ведь не сказал ничего о существовании неба. Я сказал «если». Если мы полагаемся на рационализм, мы не зависим от существования внешнего мира. Если мы полагаемся на эмпиризм, мы очень немного можем сказать о будущем. Что нам делать? То, что сделал Маркс. Чтобы понять, что же происходит в мире, Маркс счёл необходимым объединить рационализм с эмпиризмом. И он назвал свою теорию диалектическим материализмом. Если, подобно Марксу, мы соединим эти две концепции, или способа мышления, то мы не только будем в контакте с миром, находящимся вне нас, но и сможем объяснить состояние непрерывной трансформации, в котором он находится. Поэтому мы сможем также делать прогнозы относительно конечного результата некоторых социальных явлений, пребывающих в состоянии не только постоянного изменения, но и конфликта.

Маркс, как социальный мыслитель, критиковал других исследователей социальных явлений за то, что они пытались объяснять феномены, или какой-то один феномен, вырывая его из контекста, изолируя его, относя его к определённой категории и при этом не признавая, что как только феномен оказывается вырванным из контекста, он тем самым трансформируется. Например, если в такой дисциплине, как социология, мы изучаем деятельность групп — что́ объединяет их членов, и почему эти группы распадаются, — то без понимания всего остального, что относится к данной группе, мы можем придти к ложному выводу относительно её характера. То, что попытался сделать Маркс, — это разработать способ мышления, который позволял бы реалистично объяснять социальные феномены.

Когда в физическом мире сталкиваются силы, каждая из них преобразуется. Когда в физике сталкиваются атомы, то они, если я правильно помню, разделяются на электроны, протоны и нейтроны. Что случилось с атомом? Он претерпел трансформацию. Похожие процессы происходят и в общественном мире. Здесь мы можем применить тот же самый принцип. Когда сталкиваются две культуры, имеет место процесс, или состояние, которое социологи называют аккультурацией: видоизменение культур в результате их контакта друг с другом. Маркс называл столкновение друг с другом социальных сил или классов противоречием. А когда силы сталкиваются друг с другом в физическом мире, мы иногда называем это просто — столкновением. Например, когда две машины врезаются друг в друга на полной скорости, пытаясь занять одно и то же место в пространстве в одно и то же время, обе претерпевают трансформацию. А иногда бывает по-другому. Если бы эти машины были обращены друг к другу спиной и неслись на полной скорости в противоположных направлениях, то здесь не было бы противоречия; они были бы противоположны друг другу, занимая разные участки пространства в разное время. Иногда, когда люди встречаются, они вступают в спор из-за того, что неправильно понимают друг друга, полагая, будто их слова являются противоречивыми суждениями, хотя на самом деле они всего лишь противоположны. Например, я могу сказать, что высота стены — десять футов, а вы скажете, что стена красная, и мы можем проспорить целый день, думая, что противоречим друг другу, тогда как на самом деле мы будем всего лишь высказывать противоположные суждения. Когда люди спорят, когда один из них выдвигает тезис, а другой предлагает антитезис, то мы говорим, что здесь имеет место противоречие и надеемся, что если мы будем спорить достаточно долго — при условии, что обе стороны согласны относительно исходной посылки, — то придём к какому-нибудь синтезу. Сегодня, я надеюсь, мне удастся придти к какой-то форме согласия, или синтеза, с теми, кто критикует Партию чёрных пантер.

Я думаю, одна из ошибок заключается в том, что некоторые люди принимают лежащее на поверхности за действительные факты, несмотря на то, что они претендуют на научный подход и следование методу диалектического материализма. Они не пытаются углубить свои поиски, как это требуется от любого настоящего ученого, и копать глубже лежащих на поверхности фактов, чтобы получить более значимые результаты. Попробую объяснить, какое все это имеет отношение к Партии чёрных пантер. Партия чёрных пантер является марксистско-ленинской партией, потому что мы применяем диалектический метод и соединяем теорию с практикой. Мы — не механистические марксисты, не являемся мы и историческими материалистами. Некоторые люди думают, что они — марксисты, тогда как на самом деле они следует учению Гегеля. Некоторые люди считают себя марксистами-ленинцами, но отказываются подходить к делу творчески и поэтому остаются привязанными к прошлому. Они привязаны к риторике, которая не имеет смысла в нынешних условиях. Они привязаны к жестко заданному набору идей, почти что к догмам — и это мы называем низкопоклонством.

Маркс попытался создать сетку понятий, которую можно было бы применять к целому ряду условий. И когда мы применяем этот аппарат, мы не должны бояться результатов. Ведь всё изменяется, и мы всегда должны быть готовы признать эти изменения, потому что мы объективны. Если мы используем метод диалектического материализма, мы не можем ожидать, чтобы что-то осталось «таким же самым» даже минуту спустя, потому что и «минуту спустя» — это уже история. Если вещи находятся в состоянии постоянного изменения, мы не можем ожидать, чтобы они оставались такими же самыми. Слова, которые использовались для описания феноменов в прошлом, могут оказаться бесполезными для описания новых феноменов. И если мы используем старые слова для описания новых явлений, мы рискуем окончательно запутать людей и внушить им ошибочную веру в то, что вещи статичны.

В 1917 году в Советском Союзе произошло событие, которое назвали революцией. Два класса находились в противоречии, и в результате вся страна претерпела трансформацию. А в 1970 году в Америке Партия чёрных пантер выпустила один документ. Наш Министр информации Элдридж Кливер, который сейчас находится в Алжире, написал брошюру под названием «Об идеологии Партии чёрных пантер». В своей работе Элдридж Кливер указывал, что в настоящее время в этой стране ни пролетарии, ни промышленные рабочие не обладают революционным потенциалом. Он утверждал, что этим потенциалом обладает левое крыло пролетариев — люмпен-пролетарии, и более того, что они, выступая в качестве авангарда, возглавят народы мира в последней битве за преобразование общества. Некоторые люди, некоторые партии, некоторые организации, Прогрессивная рабочая партия, например, заявляют, что революция невозможна. Как могут люмпен-пролетарии провести успешные социалистические преобразования, если они находятся в меньшинстве? И ещё — как они могу сделать это, если история показывает, что победоносную социалистическую революцию делали только пролетарии? Я согласен: необходимо, чтобы люди, проводящие социальную революцию, представляли интересы большинства народа. Нужно, чтобы эта группа представляла широкие народные массы. Мы проанализировали то, что произошло в Советском Союзе в 1917 году. Я согласен и с тем, что люмпен-пролетариат составляет в Америке меньшинство. На сто процентов согласен. Противоречу ли я сам себе? Это всего лишь показывает, что не всё, лежащее на поверхности, — бесспорный факт. То, что кажется противоречием, может на самом деле быть просто парадоксом. Давайте рассмотрим это кажущееся противоречие.

В 1917 году Советский Союз был, по сути, аграрным обществом с очень многочисленным крестьянством. Социальные условия, которые существовали там в то время, привели к тому, что в стране развилась небольшая промышленная база. Люди, обслуживавшие эту промышленную базу, назывались пролетариями. Ленин, опираясь на теорию Маркса, видел тенденции общественного развития. Он не был историческим материалистом, он был диалектическим материалистом, и поэтому его очень интересовало свойство вещей постоянно изменяться. Он увидел, что, хотя в 1917 году пролетарии и составляли меньшинство, они обладали потенциалом, необходимым для совершения революции, потому что численность этого класса увеличивалась, а крестьянства — сокращалась. Это была одна из реалий того времени. Пролетариям было суждено стать силой, представляющей весь народ. Кроме того, они имели доступ к ресурсам, необходимым для совершения социалистической революции.

В этой стране Партия чёрных пантер, неукоснительно применяя диалектический метод, тщательно рассматривая общественные тенденции и принимая во внимание свойство вещей постоянно изменяться, видит, что, хотя люмпен-пролетарии и составляют меньшинство, а пролетарии — большинство, но технология развивается с такой громадной скоростью, что автоматизация скоро эволюционирует в кибернетизацию, а кибернетизация — скорее всего, в технократию. Когда я ехал сюда, по дороге я видел Массачусетский институт технологии. Если нынешняя правящая элита останется у власти, то, мне кажется, капиталисты будут продолжать развивать технологическую инфрастуктуру и дальше, потому что в людях они не заинтересованы. Поэтому я ожидаю, что они будут следовать той же логике, какой следовали всегда: делать денег как можно больше и платить людям как можно меньше — до тех пор, пока люди не начнут требовать больше и, в конце концов, не потребуют головы самих капиталистов. Если практически немедленно не произойдет революция — а я говорю «практически немедленно», потому что технология развивается гигантскими скачками (она уже допрыгнула до луны!), — и если правящая элита останется у власти, то ряды пролетарского рабочего класса безусловно начнут сокращаться, потому что рабочие станут превращаться в людей, не могущих работать по найму (unemployables), и пополнять ряды люмпен-пролетариев, которые не могут работать по найму уже сегодня. Из-за правящей элиты каждый рабочий находится в весьма шатком положении, и именно поэтому мы говорим, что люмпен-пролетарии обладают потенциалом, необходимым для революции, что именно они, вероятно, и сделают революцию, и что в скором времени они составят большинство народа. Конечно, я не хочу, чтобы все новые люди из моего народа становились безработными или теряли способность работать по найму, но, глядя на вещи объективно, поскольку мы являемся диалектическими материалистами, мы вынуждены признавать факты.

Маркс в общих чертах показал процесс развития общества. Он говорил, что общество развивается от рабовладельческой классовой структуры к феодальной, от капиталистической классовой структуры к социалистической и, в конце концов, приходит к коммунизму. Или, другими словами, от капиталистического государства — через социалистическое государство — к «не-государству»: коммунизму. Я думаю, мы все согласны, что в нынешнем мире класс рабов практически повсюду трансформировался в класс наёмных рабов. Другими словами, в нынешнем мире класс рабов больше не существует как значимая сила, и если мы согласны по этому вопросу, то мы можем придти к согласию и насчёт того, что классы вообще могут претерпевать такую трансформацию, что буквально перестают существовать. Если это так, если класс рабов может исчезнуть и стать чем-то другим — или не исчезнуть, а просто трансформироваться, — и приобрести другие характеристики, тогда справедливо и то, что пролетариат, или промышленный рабочий класс, тоже может трансформироваться до такой степени, что перестанет существовать. Конечно, сами люди при этом не исчезнут — они просто приобретут другие качества. То их качество, которое интересует меня, заключается в том, что скоро правящей элите не будут нужны рабочие, и если правящая элита всё ещё будет контролировать средства производства, рабочий класс превратится в лиц, не могущих работать по найму, или люмпенов. Это логично; это диалектика. Я полагаю, было бы неверно говорить, что исчезнуть мог только класс рабов.

Маркс был очень умным человеком. Он не был догматиком. Как-то раз он сказал: «Кем я не являюсь, так это марксистом». Эти слова прямо обращены к Прогрессивной рабочей партии и другим. Он пытается сказать им, чтобы они не принимали прошлое за настоящее или будущее, а понимали прошлое и были в состоянии прогнозировать, что может случиться в будущем, а значит — могли осмысленно действовать на пользу революции, к которой мы все стремимся.

Если мы примем все это во внимание, то увидим, что времена меняются, мир преобразуется, и значит, нам нужны кое-какие новые определения, потому что, если мы будем использовать старые термины, люди могут подумать, что старая ситуация по-прежнему существует. Я был бы просто поражен, если бы те же условия, что существовали в 1917 г., сохранялись и сегодня.

Понимаете ли, Маркс и Ленин были порядочными лентяями, когда речь шла о том, чтобы работать на кого-то другого. Они рассматривали труд, работу ради хлеба насущного, как что-то вроде проклятия. И все идеи Ленина, когда он стал применять анализ Маркса на практике, вращались вокруг того, чтобы избавиться от пролетариев. Иными словами, когда класс пролетариев, или рабочий класс, захватит средства производства, он организует свое общество так, чтобы быть свободным от тяжёлого труда. На самом деле, Ленину виделось время, когда человек будет стоять на одном месте, нажимать на кнопки и передвигать горы. У меня такое ощущение, что ему виделся новый, трансформированный рабочий класс, обладающий большим объёмом свободного времени, чтобы он мог предаваться созидательному творчеству и размышлениям о том, как развивать свою вселенную, чтобы там были счастье, свобода и наслаждение, которых ищут и которые считают драгоценными все люди.

Современные капиталисты развили машины и технологию до такой степени, что они могут нанять группу узкоспециализированных работников, называемых технократами. В ближайшем будущем капиталисты безусловно будут продолжать действовать в том же духе, а технократы будут слишком узко специализированы, чтобы их можно было признать пролетариями. На самом деле, эта группа людей станет настолько незаменимой, что нам ещё придется объяснять, зачем вообще нужны ещё какие-то люди, кроме технократов. Нам придётся искать новое обоснование, новую причину, в силу которой другие люди имеют право на существование.

Но наша дискуссия не должна сводиться к одной только теории. Чтобы она хоть чего-нибудь стоила, мы должны найти для нашей теории практическое применение. И несмотря на критику, которую мы слышим от некоторых людей, наша партия действительно применяет свои теории на практике. Многое из того, что мы делаем, помогает рабочему классу и безработным обрести смысл своего существования — и средства к существованию — в будущем. Народ не исчезнет — нет, пока наши программы выживания действуют, он не исчезнет. Он будет жить. Партия чёрных пантер говорит: заниматься организацией пролетариев — совершенно правильно, потому что, когда их вышвырнут с фабрик и назовут негодными для найма людьми или люмпенами, они все равно будут хотеть жить, а чтобы жить, им нужно будет есть. Пролетарий сам кровно заинтересован в том, чтобы захватить производственные мощности, которые им же и созданы, — ведь тогда можно будет производить материальные блага в изобилии, и он и его братья смогут жить. Мы не будем ждать, пока пролетарий превратится в люмпен-пролетария, чтобы заняться его воспитанием. Сегодня мы должны повысить уровень сознательности народа. Поднимается ветер, и реки выходят из берегов, времена становятся всё тяжелее, и мы не можем вернуться домой. Мы не можем вернуться в утробу матери и не можем вернуться назад в 1917 год.

Соединённые Штаты — я предпочитаю называть это Северной Америкой, — превратились в руках правящей элиты из государства в империю. Это вызвало всеобъемлющие изменения во всем мире, потому что не может быть так, чтобы одна часть взаимосвязанного целого изменилась, а все остальное осталось нетронутым. Так что, когда Соединённые Штаты (или Северная Америка) стали империей, это изменило структуру всего мира. В мире были и другие государства, другие нации. Но понятие «империя» означает, что правящая элита, живущая в этой империи (империалисты), контролирует другие нации. Какое-то время назад существовало явление, которое мы называем — ну хорошо, я называю, — примитивной империей. Примером может служить Римская империя, потому что римляне думали, что осуществляют контроль всем миром. Но на самом деле они не знали всего мира, и поэтому некоторые нации существовали независимо от Рима. Сейчас, наверное, известен весь мир. И Соединённые Штаты, будучи империей, неизбежно контролируют весь мир, прямо или косвенно.

Если мы понимаем диалектику, то нам известно, что любая положительная тенденция содержит в себе ограничивающий фактор, а любой ограничивающий фактор может дать начало положительной тенденции. Иными словами, если какая-нибудь сила может дать начало одной вещи, то она может и подавить развитие других вещей, включая самое себя. Эту концепцию можно назвать «отрицанием отрицания». Так что, когда в 1917 году правящая элита создавала промышленную базу и вела хозяйство на основе системы капитализма, она одновременно создавала условия, необходимые для социализма, потому что в социалистическом обществе необходимо иметь определённую степень централизации ресурсов, некоторую равномерность в их распределении и определенную гармонию внутри народа.

А сейчас я вкратце перечислю вам некоторые характеристики, которыми должен обладать любой народ, называющий себя нацией. Это экономическая независимость, культурное самоопределение, контроль над собственными политическими институтами, территориальная целостность и безопасность.

В 1966 году мы называли нашу партию партией чёрных националистов. Мы называли себя чёрными националистами, потому что полагали, что все наши проблемы решит национальная независимость. Вскоре после этого мы решили, что на самом деле то, что нужно, — это революционный национализм, то есть национализм плюс социализм. Когда мы проанализировали реальные условия несколько глубже, то обнаружили, что эта идея неосуществима и даже противоречит сама себе. Тогда мы поднялись на более высокий уровень осознания. Мы поняли, что для того, чтобы стать свободными, нам нужно сокрушить правящую элиту, а для этого надо объединиться с различными народами мира. И мы стали называть себя интернационалистами. Мы стремились к солидарности со всеми народами мира. Мы стремились к солидарности с нациями всего мира — тогда мы думали, что это именно нации. Но что же случилось потом? Мы обнаружили, что — из-за того, что всё постоянно меняется, из-за развития технологии, из-за развития средств массовой информации, из-за огромной «огневой мощи» империалистов, а также из-за того, что Соединённые Штаты больше не являются национальным государством, а являются империей, — нации не могут существовать, потому что не могут соответствовать критериям, определяющим нацию. Империалисты и правящая элита превратили их политическое, экономическое и культурное самоопределение во что-то другое. Это уже не нации. Мы поняли, что для того, чтобы быть интернационалистами, нам нужно быть также и националистами или, по крайней мере, признавать существование наций. Интернационализм, если я правильно понимаю это слово, означает взаимные связи внутри группы наций. Но поскольку не существует ни одной нации, и поскольку Соединённые Штаты на самом деле являются империей, мы не можем быть интернационалистами. Все эти преобразования и новые явления заставляют нас теперь называть себя «интеркоммуналистами», потому что нации трансформировались в сообщества (communities). И теперь Партия чёрных пантер отказывается от интернационализма и выступает за интеркоммунализм*.

Исходя из той информации, которой они располагали, Маркс и Ленин думали, что когда «не-государство» в конце концов станет реальностью, его создаст, его приход возвестит народ, и произойдёт это при коммунизме. Но случилась странная вещь. Реакционная правящая элита, в силу того факта, что она состоит из империалистов, довела мир до состояния, которое мы называем «реакционным интеркоммунализмом». Они обложили осадой все сообщества мира и господствуют над их институтами до такой степени, что эти институты не обслуживают потребности народов в их собственных странах. Партия чёрных пантер хотела бы обратить эту тенденцию и привести народы мира к эпохе «революционного интеркоммунализма». Это будет время, когда народы захватят средства производства и на равноправной основе распределят богатство и технологии среди всех многочисленных сообществ мира.

Мы почти не видим разницы между тем, что происходит с каким-нибудь сообществом здесь, в Северной Америке, и тем, что происходит с сообществом во Вьетнаме. Мы почти не видим разницы — даже с культурной точки зрения — между тем, что происходит с китайской общиной в Сан-Франциско и с китайской общиной в Гонконге. Мы почти не видим разницы между тем, что происходит с чёрной общиной в Гарлеме и с чёрной общиной в Южной Африке, с чёрной общиной в Анголе и в Мозамбике. Мы почти не видим разницы.

На самом деле произошло то, что «не-государство» уже построено, но оно носит реакционный характер. Сообщество — если дать ему определение, — представляет собой всеобъемлющую сумму институтов, обслуживающих нужды людей, живущих на его территории. Оно отличается от нации тем, что сообщество развивается вокруг структуры, бо́льшей, чем оно само. Эту структуру мы обычно называем государством. Государство может в определённой мере контролировать сообщество, если администрация представляет интересы народа или случается так, что администратором является народный комиссар. В настоящее время всё не так, так что у нас ещё остается простор для деятельности. Я уже говорил об «отрицании отрицания» и упоминал о необходимости перераспределения богатств. По нашему мнению, очень важно знать, что при том положении дел, которое сейчас имеется в мире, в Соединённых Штатах никогда не будет существовать социализм. Почему? Он не будет существовать, потому что он не сможет существовать. В настоящее время он не может существовать где бы то ни было на земном шаре. Для социализма требуется социалистическое государство, а если не существует ни одного государства, как может существовать социализм? Но в таком случае, какое определение мы дадим некоторым прогрессивным странам, таким, как Китайская Народная Республика? Как мы охарактеризуем такие прогрессивные страны — или сообщества, как мы их называем, — как, например, Корейская Народно-Демократическая Республика? Что мы можем сказать о некоторых сообществах, таких, как Северный Вьетнам и временное правительство на Юге? Какое объяснение мы можем дать этим сообществам, если и они тоже не могут претендовать на статус наций? Мы говорим вот что: мы говорим, что они представляют собой освобождённую территорию народа. Каждая из этих стран представляет собой освобождённое сообщество. Но это сообщество не самодостаточно, оно не удовлетворено достигнутыми результатами, точно так же, как Фронт национального освобождения не довольствуется освобождённой территорией на юге Вьетнама. Всё это — только закладка фундамента и подготовка к освобождению всего мира, когда богатство будет вырвано из рук правящей элиты, и станут возможными равное распределение и пропорциональное представительство в рамках интеркоммунальной структуры. Именно этого и хотела бы достичь Партия чёрных пантер, опираясь на власть, которой наделён народ, ибо без народа нельзя достичь ничего.

Я сказал, что в Соединённых Штатах никогда не сможет существовать социализм. Для того чтобы в Соединённых Штатах произошла революция, придется провести перераспределение собственности не на национальном, и не на интернациональном, а на интеркоммунальном уровне. Ведь как мы можем сказать, что совершили революцию, если перераспределим собственность среди людей только здесь, в Северной Америке, когда здешняя правящая элита виновна в trespass de bonis asportatis**? Это значит, что она отбирала и продолжает отбирать материальные ресурсы у народов всего мира, перевозит их в Америку и пользуется ими как своей собственностью.

В 1917 году, когда произошла революция, ещё могла идти речь о перераспределении богатств на национальном уровне, потому что тогда существовали нации. Сейчас, когда мы говорим о планировании экономики на мировом уровне, на интеркоммунальном уровне, мы тем самым говорим нечто очень важное — а именно, что народы мира обокрали способом, очень похожим на то, как обкрадывают одну страну. Просто возместить им награбленное будет недостаточно, потому что народы были лишены не только награбленного у них сырья, но ещё и средств, которые накопились в виде дивидендов от инвестиции этих материалов в экономику, — именно эти капиталовложения создали технологическую инфраструктуру империалистических стран. Народы мира должны получить контроль — не ограниченную долю контроля на отрезок времени x, но полный контроль навсегда.

Если мы хотим планировать настоящую интеркоммунальную экономику, нам нужно признать, насколько взаимосвязан мир. Нам также придется признать, что нации вот уже некоторое время, как не существуют. Некоторые люди будут доказывать, что нации существуют, так как между ними есть культурные различия. Культура — если дать ей рабочее определение, просто чтобы продолжать разговор, — это совокупность приобретенных моделей поведения. Чернокожие, африканцы, живущие здесь, в Соединённых Штатах, были насильно увезены со своей родины, и вследствие этого мы утратили большинство наших африканских ценностей. Возможно, в нас ещё и остаются какие-то чудом уцелевшие африканизмы, но, в общем и целом, вы можете видеть, какую трансформацию вызвали течение времени и высокотехнологичное общество, чья колоссальная машина масс-медиа действует как центр промывания мозгов. Правящая элита запускает в небо телевизионные спутники, которые посылают на землю лучи и промывают мозги всему миру, так что, если и сохраняются какие-то культурные различия, эти различия носят количественный, а не качественный характер. Другими словами, если правящая элита и её технология будут продолжать действовать так, как сейчас, они в конце концов заставят народы мира приспособиться к западным ценностям (я думаю, хорошим примером служит Япония). Различия между людьми становятся очень небольшими, но это, опять же, играет на руку правящей элите. Я не верю, что историю можно повернуть вспять. Если мир действительно настолько взаимосвязан, то мы должны признать это и заявить: для того, чтобы народ стал свободным, он должен контролировать институты своего сообщества и иметь какую-то форму представительства в том технологическом центре, который он сам же и создал. Чтобы искупить совершенный ими грабёж всего мира, Соединённые Штаты должны прежде всего вернуть многое из того, что они украли. Я не понимаю, как можно говорить о социализме, если проблема заключается в распределении собственности в мировом масштабе. Я думаю, Маркс имел в виду именно это, когда говорил о «не-государстве».

Не так давно я был в гостях у Алекса Хэйли. Он рассказывал мне, как он искал собственное прошлое и как обрёл его в Африке. Но когда он вернулся в Африку вскоре после той поездки, он был в состоянии паники. Его деревня изменилась не так уж сильно, но когда Алекс вошел в неё, он увидел старика, который шёл по улице и держал у уха что-то такое, чем он явно дорожил. Это был маленький транзистор, настроенный на британскую радиостанцию. Что я пытаюсь этим сказать? Средства массовой информации, а также развитие транспорта, не позволяют нам больше думать о себе в терминах «самостоятельных образований», в терминах наций. Понимаете ли вы, что мне понадобилось всего пять часов, чтобы добраться сюда из Сан-Франциско? Чтобы добраться отсюда до Вьетнама, нужно всего лишь десять часов. Правящая элита даже уже не признаёт, что ведёт войны; она называет их «полицейскими акциями». Она называет восстания вьетнамского народа «внутренними беспорядками». Я пытаюсь этим сказать, что правящая элита должна осознать, что она натворила, и смириться с последствиями. Она знает, что у нас есть только один мир, но все равно полна решимости следовать своей эксплуататорской логике.

Не так давно наша община в Детройте оказалась в осаде, и сейчас шестнадцать членов нашей партии сидят в тюрьме. Тамошняя полиция обложила осадой эту общину, этот дом, и они использовали то же самое оружие, что применяют во Вьетнаме (собственно говоря, туда подъехало два танка). То же самое происходит и во Вьетнаме, потому что «полиция» находится и там. «Полиция» — повсюду, и все они носят одну и ту же униформу, используют одни и те же «инструменты» и имеют одну и ту же цель — защищать правящую элиту здесь, в Северной Америке. Это правда, что весь мир — это одно сообщество, но мы не удовлетворены тем, какая в нём концентрация власти. Мы хотим власти для народа.

Я уже говорил сегодня (но потом отвлекся), что теория «отрицания отрицания» верна. Некоторые исследователи не могут понять, почему движения сопротивления в Азии, Африке и Латинской Америке всегда ставят себе целью построение коллективистского общества. Кажется, они никогда не хотят строить капиталистическую экономику. Кажется, они хотят прыгнуть из феодализма прямо в коллективистское общество, и некоторые люди не понимают, почему это так. Почему они не следуют историческому марксизму, или историческому материализму? Почему не идут от феодализма к созданию капиталистического базиса, а уже потом — к социализму? Они не делают так, потому что не могут делать так. Они не делают этого по той же причине, по какой чёрная община в Гарлеме не может строить капитализм, по какой чёрная община в Окленде или в Сан-Франциско не может строить капитализм — потому, что империалисты уже заняли это поле. Они уже сосредоточили богатства в своих руках. Поэтому всё, что мы можем сделать, чтобы расправиться с империалистами, — это освободить наше сообщество, а затем двинуться на них всей коллективной мощью.

Мы часто спорили с разными людьми о наших взглядах. До того, как мы разобрались в ситуации, мы называли себя совокупностью колоний, рассеянных по Северной Америке. И люди спорили со мной дни и ночи напролёт, они спрашивали: «Как же это вы можете быть колонией? Чтобы быть колонией, вам нужно быть нацией, а вы — не нация, вы — община. Вы — совокупность рассеянных общин». И так как Партия чёрных пантер не боится меняться и не стесняется признавать свои ошибки, сегодня я хотел бы согласиться с этой критикой и заявить, что наши критики были абсолютно правы. Мы действительно являемся совокупностью сообществ, точно так же, как корейский, вьетнамский и китайский народы — это совокупности сообществ. Мы — рассеянная совокупность сообществ, потому что у нас нет собственной надстройки. Надстройка, которую мы имеем, — это надстройка Уолл-Стрита, на создание которой ушёл весь наш труд. Это — искажённая форма коллективности. Всё собрано в одном месте, но всё используется исключительно в интересах правящей элиты. Вот почему Партия чёрных пантер осуждает чёрный капитализм и говорит: всё, что мы можем сделать, — это освободить наше сообщество, не только во Вьетнаме, но и здесь, не только в Камбодже, в Китайской Народной Республике и в Корее, но во всех сообществах мира. Мы должны объединиться в одно сообщество, а затем превратить мир в такое место, где люди будут счастливы, войны закончатся, само государство перестанет существовать и наступит коммунизм. Но мы не можем сделать это прямо сейчас. Когда происходит трансформация, когда происходят структурные изменения, результатом обычно является отставание в культурном развитии. После того, как народ станет собственником средств производства, мы, по всей вероятности, не перейдем прямо к коммунизму, а задержимся на стадии революционного интеркоммунализма до тех пор, пока не смоем с себя буржуазное мышление, до тех пор, пока не смоем с себя расизм и реакционное мышление, до тех пор, пока люди не перестанут быть привязанными к своим нациям, как крестьянин привязан к земле, до тех пор, пока люди не смогут восстановить свое психическое здоровье и не создадут культуру, которая будет «преимущественно человеческой», которая будет служить народу, а не какому-то там богу. Так как мы не можем избежать контакта друг с другом, нам придется создать такую систему ценностей, которая поможет нам гармонично функционировать вместе.

Кажется, сегодня я сказал почти все, что хотел. Теперь надо дать поговорить вам. Сейчас у нас будет время для вопросов и ответов. Но прежде, чем мы перейдем к ним, я бы хотел вам кое-что передать. Наш Министр информации Элдридж Кливер просил меня походатайствовать перед вами, попросить вас подготовить для него место, потому что он хотел бы вернуться домой. И ещё — я хочу поблагодарить народы мира за то, что они позволили нашему Министру информации жить в их освобождённых сообществах, на их освобождённой территории. Мы знаем, что нужно сделать, чтобы вернуть Элдриджа Кливера домой. Нам нужно освободить наши сообщества.

Примечания

* Термин, изобретенный Ньютоном для описания политической философии Пантер и изменений, произошедших в характере экономических, культурных и политических отношений в мире. — Прим. редактора англ. издания.

** Изъятие собственности других лиц и пользование ею как своей. — Прим. ред. англ. издания.